Гиацинт — Викицитатник

Баснословы говорят, что гиацинт являет на листах своих буквы, начертанные горестию Аполлона.^[2]

И много гиацинтов, синих, алых,
И палевых, и бледно-голубых;
И я, миров искатель небывалых,
Любил вникать в благоуханье их...^[4]

Мне особенно нравились необыкновенно душистые гиацинты жёлтого цвета, каких у нас в России я не видал: может быть, это были своего рода нарциссы, но формою каждого цветочка и сочетанием их всех в одну густую кисть сходные с гиацинтами, только по запаху нежнее и благоуханнее их.^[5]

Мясистая вонь гиацинтов...^[7]

Кроме того, гиацинт можно размножать листьями, из которых состоит луковица. Этот «способ черенкования» довольно оригинален.^[8]

Всех остальных учтивей и смелее,
ей гиацинт поднёс негоциант.

Гиацинт — растение-эфемероид, имеет короткий вегетационный период, приходящийся на раннюю весну. В это время на поверхности появляется цветонос с листьями, и в конце апреля — начале мая появляются цветы.^[9]:24

...одна вышедшая по расчёту за богатого человека аристократка уморила его, убирая ежедневно спальню массой цветущих гиацинтов.^[10]

Известно очень много примеров параллелизма во внешнем выражении модификаций и мутаций. Моль (Моl) сообщает, что при воздействии низкой температуры у гиацинтов наблюдается интересный морфоз — образование луковиц вместо цветков; однако у видов рода Allium тот же признак закреплен по наследству.^[11]

Кроме того, гиацинт можно размножать листьями, из которых состоит луковица. Этот «способ черенкования» довольно оригинален. Нужно вооружиться остро заточенной ложкой и... выскрести из луковицы донце! Как видите, при этом мы удалили стебель, а листья остались. Луковицу сажают «вверх дном» и через некоторое время на поверхности среза развиваются маленькие луковички.^[8]

Гиацинт — растение-эфемероид, имеет короткий вегетационный период, приходящийся на раннюю весну. В это время на поверхности появляется цветонос с листьями, и в конце апреля — начале мая появляются цветы.
Гиацинты — низкорослые настения высотой 15-45 см. с узкими линейными прикорневыми листьями и безлистным мясистым цветоносом, на котором распускаются колокольчатые цветы, сформированные в колосовидную кисть — султан. <...>
По ритму сезонного развития гиацинты относятся к весенним эфемероидам, вегетация которых продолжается всего лишь 3 месяца — с конца марта до конца июня.^[9]:24-28

Листья гиацинта ярко-зелёные, сочные, ремневидные, желобчатые, собраны в прикорневую розетку. Их длина (высота прикорневой розетки) 9-20 см, а ширина – около 1-1,5 см. Обычно у растения 4-8 листьев.
Цветонос сочный, безлистный, цилиндрический, прямостоячий, высотой от 20 до 45 см, оканчивается колосовидным соцветием, в котором от 6 до 45 цветков. Длина соцветий, в зависимости от сорта, колеблется от 10 до 20 см.
Цветки некрупные, колокольчатые, диаметром 2–3 см, с отогнутыми наружу лепестками (долями околоцветника), с приятным густым ароматом. Соцветия в природе голубые, у культурно выведенных сортов могу т быть разнообразной окраски: синие, лиловые, голубые, к расные, розовые, желтые, белые, по форме простые и махровые. Первыми распускаются сорта с синими соцветиями, затем – с розовыми, красными, белыми, сиреневыми и, наконец, желтыми и оранжевыми. Цветут гиацинты от 7 до 25 дней в зависимости от погодных условий, в это время цветочная кисть продолжает расти и к концу цветения увеличивается вдвое.^[9]:25-26

Интересно, что по окраске кроющих чешуй луковиц часто можно определить окраску цветков гиацинта. У сортов с синими, голубыми и фиолетовыми цветками кроющие чешу и обычно фиолетовые, у сортов с желтыми цветками чешуи серовато-кремовые, а у сортов с розовыми цветками – сиреневые. Исключение составляют сорта Л’Эсперанс – цветки темно-малиновые, а чешуи – пепельно-серые, Доктор Либер – цветки светло-фиолетовые, чешуи розовые; Оранж Бовен – цветки розовато-кремовые, чешуи буровато-фиолетовые.
Кроме окраски наружных чешуй, каждой группе сортов характерна определенная форма луковиц. У сортов с синими цветками луковицы, как правило, ширококонические, а с белыми цветками – яйцевидные. Диаметр луковиц колеблется от 3 до6 см.^[9]:26

Равнымъ образомъ Гіацинтамъ и тюлпанамъ, хотя ихъ луковицы въ землѣ отъ мороза не претерпѣваютъ вреда, для произведенія крупнѣйшихъ цветковъ весьма то полезно, чтобъ они до того времени, въ которое выходятъ, то есть до Марта, отъ двухъ до трехъ дюймовъ покрыты были молотою кожевенною приправою.^[12]

Баснословы говорят, что гиацинт являет на листах своих буквы, начертанные горестию Аполлона. Ибо сей бог нечаянно убил юношу Гиацинта, из крови коего вырос цветочек под сим именем, со изображением в составе жилочек горестного восклицания чрез греческое междуметие, которое значит: увы! увы!^[2]

Гиацинт — прекрасный юноша, любимец Аполлона. По древнему сказанию бог ветра Зефир из ревности направил брошенный Аполлоном диск в голову юноши. Из крови умершего вырос цветок гиацинт.^[13]

Гиацинт имел во Франции одно время очень печальное применение: им пользовались для одурения, доходившего до отравления, тех лиц, от которых почему-либо желали избавиться. Особенно это практиковалось с женщинами в XVIII столетии.
Обыкновенно предназначавшиеся для этих целей букет или корзина гиацинтов опрыскивались чем-нибудь таким ядовитым, что могло быть замаскировано сильным запахом этих цветов, или же цветы ставились в таком количестве в спальню или будуар, что сильный запах их производил у людей головокружение. Насколько последнее верно – трудно поручиться, но в мемуарах жившего во времена Наполеона I при французском дворе г-на Сам приводится случай, когда одна вышедшая по расчёту за богатого человека аристократка уморила его, убирая ежедневно спальню массой цветущих гиацинтов. Подобный же случай приводится Фрейлигратом в его поэме «Месть цветов».^[10]

Во второй половине XVIII века Давид Буше устроил в Берлине первую выставку гиацинтов. Выставленные им цветы так поразили своей красотой и пленили чудным запахом всех берлинских любителей цветоводства и вообще берлинскую публику, что многие занялись их культивированием с не меньшим рвением, чем в былые времена голландцы. Ими увлекались даже такие серьезные люди, как придворные капелланы Рейнгард и Шрёдер, которые с этого времени не только культивировали в огромном количестве эти цветы почти до самой своей смерти, но и вывели множество их разновидностей.^[10]

Гулять по его многолюдным улицам, площадям и по грязным закоулкам я не любил, предпочитая вершины горы Позилипо, где в полном уединении, высоко над городом, бродил я по ущельям, промоинам от дождевых потоков и по скатам, в зимнее время кое-где испещренным разными красивыми и пахучими цветами. Мне особенно нравились необыкновенно душистые гиацинты жёлтого цвета, каких у нас в России я не видал: может быть, это были своего рода нарциссы, но формою каждого цветочка и сочетанием их всех в одну густую кисть сходные с гиацинтами, только по запаху нежнее и благоуханнее их. Всякий раз, возвращаясь с Позилипо домой, я приносил себе большой букет этих желтых цветов и ставил их в сосуд с водою.^[5]

Весна. Окно раскрыто, и я сижу в нем, как в ложе. Подо мною покатая железная крыша — навес над лестницей в дворницкую, которая находится в подвале. На крыше стоят горшки из-под гиацинтов: от Пасхи до Пасхи мама хранит их луковицы. <...> потом что-то ударяет меня по голове, на затылок мне сыплется земля, а я сам, глядя в синее небо, сползаю по крыше вниз, ногами вперёд. Рядом со мною с грохотом катится цветочный горшок. Он исчезает за краем крыши, а я утыкаюсь каблуком в желоб и останавливаюсь.^[14]

...я помню, как, когда он уезжал за границу, как-то мне захотелось ему привезти цветов на дорогу, и я подарила ему букет бледно-лиловых гиацинтов и лимонно-жёлтых тюльпанов, сочетание которых ему очень понравилось. На одной из книг, ― томик пьес, который он подарил мне, ― стоит шутливая надпись: «Тюльпану души моей и гиацинту моего сердца, милой Т.Л.» ― и наверно, когда он делал эту надпись, перед его глазами встала Москва, первая капель, мартовский ветер, обещающий весну…^[15]

...нехитрые анютины глазки, маргаритки, настурции. И даже гиацинты. Их у меня в одну непрекрасную весну все до единого, когда они были в полном цвету, украли, выкопав вместе с луковицами. Цветы в поселке всегда похищали, да и похищают, особенно перед первым сентября, когда дети идут в школу. Видимо, эти чистые создания с улыбкой на устах дарят их своим учителям, а учителя умильно принимают краденое, гладят детей по головкам и говорят: «Спасибо тебе, дорогой умный мальчик». Впрочем, может быть, и девочка. Я совсем не осуждаю этих славных воришек. Собственно, эта кража — форма отваги. Таким образом добытые цветы можно дарить с особой гордостью, а то — мама купила на базаре, сунула в руку, и он или она тащит этот веничек как опостылевшую ритуальную дань. Но выкопать гиацинты вместе с луковицами — нет, нет, дети никогда бы этого не сделали!^[17]

― Вы можете любить?
― О! ― начал было он, но в это время одна из танцующих дам подвела ей двух кавалеров:
― Гиацинт или рододендрон?
― Гиацинт, ― ответила она и умчалась скользить по паркету. Через три месяца, на Красную горку, была их свадьба.^[18]

Александр Александрович ходил сам не свой. Сверх общих огорчений его удручало состояние больной. Чтобы сделать ей приятное, он в первый выход в город, когда открыли магазины, купил ей синих и белых гиацинтов, несколько кустов цинерарий и три горшка лакфиоля.^[20]

На фоне подобных вздохов и стонов забавными выглядят грёзы о превращении губернского Санкт-Петербурга в международный банковский центр и связанный с этой метаморфозой невиданный приток капиталов. Метаморфоза, которая после жалоб деловых людей кажется не более реальной, чем превращение Дафны в дерево, а Адониса ― в гиацинт.^[21]

И – о, ужас! – знаешь ли ты, человек традиционный, какой цветок является символом гей-славян?..
Лозоходец сделал паузу и сам ответил:
– Гортензия и гиацинт. Кто что пожелает. На коробке пудры, они вертели ее, гиацинт отпечатан. Я в словаре мифов прочитал, что цветок этот вырос из раны античного героя… Аполлон, сын Зевса, был влюблен в своего внука Гиацинта. Но Зефир, бог ветра, в ревности убил любимца Аполлона. Тот, взрыдав, вырастил из тела и крови Гиацинта прекрасный цветок, схожий с эрегированным фаллосом…^[22]

После кладут на него отважного юноши тело.
Сам он подобен цветку, что рукою девичьей сорван, —
Нежной фиалке лесной, гиацинту, склонённому томно:
Яркий цвет и красу до поры хранит он, но только
Мать-земля уж его не питает свежею силой.

Там, там, где счастье обитает;
Где радость есть для чувств закон;
Где вздохи сердцу неизвестны;
Где мой любезный Агатон,
Как в мае гиацинт прелестный
Весной бессмертия цветёт…^[1]

Его на свете больше нет!
О! ― пусть сия горяча капля,
Последня жертва нежной дружбы,
Его останки оросит
И некогда на мрачном гробе
Взрастит печальны гиацинты!^[2]

Цветы у нас стояли в разных залах:
Желтофиолей много золотых
И много гиацинтов, синих, алых,
И палевых, и бледно-голубых;
И я, миров искатель небывалых,
Любил вникать в благоуханье их,
И в каждом запах индивидуальный
Мне музыкой как будто веял дальнoй.^[4]

Вот гиацинты под блеском
Электрического фонаря,
Под блеском белым и резким
Зажглись и стоят, горя.^[25]

Непристойная распущенность тубероз;
Изнасилованная бледность лилий;
Мясистая вонь гиацинтов;
Ненасытная извращённость орхидей...^[7]

Гроб твой выносят ― ящик из цинка.
Съёмка идет под софитов напев.
Гроб твой несут,
заломив гиацинты
и провода на полу задев.^[26]

Та, что под ним гуляла по аллее,
ушла к гостям ― лукавить и сиять.
Всех остальных учтивей и смелее,
ей гиацинт поднёс негоциант.